Было это в те времена, когда пацаны были конкретными, пиджаки - красными, а
"Мерседесы" - шестисотыми... В те времена образ таджикского гастрбайтера еще
не прижился на подмосковных фазендах, и народ все еще делал на них работу
сам, привлекая друзей, родню и соседей...
И вот меня, двадцатилетнего парня, привлек к плотницким работам (по
постройке бани) Дядя Паша. Персонаж уникальный - русская версия дядюшки
Поджера и героев Лесли Нильсена - одновременно. Эта стройка мне запомнилась
на всю жизнь:
Как мы копали котлован (я там буду картошку хранить! (с) Дядя Паша )...
как мы торопливо закапывали котлован (ой, я и забыл, что рядом - сливная
яма... (с) Дядя Паша)...
как мы заливали фундамент (клади цемента побольше! (с) Дядя Паша)...
как мы смотрели, как экскаватор ломает наш фундамент (и как это я забыл про
арматуру?! (с) Дядя Паша)...
как ездили покупать брус (я все померил и посчитал (с) Дядя Паша)...
как ездили покупать брус (я все померил и посчитал (с) Дядя Паша)...
как ездили покупать брус (я все померил и посчитал (с) Дядя Паша)...
...
как я ездил покупать брус (Павел, пусть съездит Алеша, думаю, он правильно
посчитал - ведь у него образование математическое, а у тебя - философское...
(с) Тетя Люся - жена Дяди Паши, святая женщина...)...
И вот - брус выложен в удивительно аккуратный четырехугольник, строго по
проекту Дяди Паши (что ж ты мне не сказал, что пять метров - это так высоко?
(с) Дядя Паша) и мы ползаем по верхотуре, готовясь класть
перекрытие. Жаркий июльский день, сияющие на солнце опилки, красота!!!

Мы с Дядей Пашей стоим на противоположных углах сруба. Соответственно - я
вижу его, но не вижу, что происходит внизу (сруб загораживает). А снизу,
судя по всему, подходит к срубу Тетя Люся. Далее диалог:
ТЛ: Павел, спускайтесь! Я вот, кашки сварила...
ДП: Кашки? Нет! Когда? Ах да! Подай топор!
ТЛ (обреченно): Может, спуститесь?
ДП: Давай топор и я спущусь! (Логика!)
ТЛ (понимая, что спорить - бесполезно): На!
ДП (Вставая на своем углу в позу Ленина на броневичке): Ну как я его возьму?
Бросай!
ТЛ: Оп!
ДП (презрительно): Ну кто же так кидает?! (нагибается, опускает руку вниз)
Поставь кастрюлю! Возьми двумя руками! Размахнись как следует! Как следует,
я говорю!!! БРОСАЙ!!!
ТЛ: ОП!!!
И вот я вижу, как над Дядей Пашей взлетает БЕШЕНО КРУТЯЩИЙСЯ ТОПОР!!!
Причем сам он этого не видит, продолжая пребывать в позе "ой! Мыло упало! ".
Всей его сноровки хватило только на то, чтобы повернуть голову в мою
сторону. В глазах его читался немой вопрос...
Ответом на него стал мой взгляд, прикованный к топору. Я проследил его полет
до верхней точки и... застыл. Ибо топор, натурально, ПОВИС В ВОЗУХЕ!!!
Секунда тянулась очень долго, прежде чем я осознал наличие в этом месте
натянутого телефонного провода, а Дядя Паша поднял-таки голову... Аккурат за
тем, чтобы увидеть, как топор, ища равновесие и не
найдя его, стал соскальзывать с провода, на котором его и так-то задержало
какое-то чудо...
Падал топор красиво!!! Это он вверх летел, несолидно вращаясь. А вниз
полетел - как положено топору - острым краем вперед... Со стороны (с моего
места) смотрелось внушительно... Еще более внушительно это смотрелось с
места Дяди Паши. Это я по реакции сужу - с криком, больше всего, почему-то,
похожим на "Карррр! ", Дядя Паша растопырил руки и совершил
прыжок спиной вперед (с пятиметровой стены!). В воздухе мелькнули и скрылись
за стеной кроссовки "Reabok". За ними чинно проследовал топор...
...Когда я переместился со своего угла сруба на тот, где имело место
вышеописанное действо, и посмотрел вниз, то увидел две пары глаз, которые
смотрели мимо меня куда-то в бездонное голубое небо и (Слава Богу!)
периодически моргали. Они лежали крест-накрест, покрытые дымящимися пятнами
пшенной каши. А рядом, на куске бруса, стояла кастрюлька, изнутри намертво
пригвожденная к нему топором...


____________________________________________________________________________
__


Как я бросал курить, продержался 1,5 года, но закурил снова...

Нелегкая судьба журналиста международника забросила меня в Париж! Так и
наворачивается на язык старый журналистский штамп, когда я начинаю
вспоминать эту историю. Конечно это был не Париж, а Елабуга, поганый
городишко между Казанью и Челнами, населением в 60 тыс. душ.
А приехал я туда, молодой, некурящий, принимать дела в должности зам.
директора местного водоканала. Было шито белыми нитками, что казанское
начальство заслало казачка, подсидеть местного директора. Директор
водоканала Чернов, был колоритной натурой, высоченного роста, с
пронзительным взглядом, окладистой бородой и громовым матом. В каждом
движении чувствовалась густая закваска партийного номенклатурщика и местного
барина, что частенько встречается в глубинке. С высоты своего опыта он
оценил движение столичного начальства и принял единственно верное решение.
Пожелав мне, сквозь зубы, успехов, уехал в отпуск на следующий же день!
Сидя, за обширным директорским столом, я углубился в изучение увлекательной
истории елабужского водопроводно-канализационного хозяйства. Через некоторое
время я установил несколько поразительных фактов об устройстве системы
канализации в этом городке. Дело в том, что Елабуга известна не только тем,
что там повесилась поэтесса Марина Цветаева. Но и тем, что Елабуга дала
российскому искусству художника Шишкина, вдохновлявшегося камскими
пейзажами. Согласно местной легенде Елабужская земля дала и неоцененного
гения инженерной мысли в области водопроводно-канализационного хозяйства,
отца художника Шишкина. Который согласно преданиям и построил систему
канализации и водоснабжения в городке. Система была гениально изящна с
технической точки зрения.
Елабуга расположена на живописном холме, спускающемся терассами к камским
заливным лугам. Нечистоты елабужан по самотечным сетям, бурля в колодцах,
бежали к резервуару, находящемуся в нижней точке системы. Оттуда насосной
станцией, построенной на заре эпохи индустриализации, из накопительного
резервуара, нечистоты качались обратно на гору.
Керамический (!) коллектор, напоминавший стопку цветочных горшков,
вставленных друг в друга, второй век к ряду, держал давление 12 атмосфер.
Умели строить деды! На горе, в высшей точке, располагались на ветерке,
очистные сооружения. Оттуда, опять же самотеком, слегка очищенные воды
сливались в Каму. Шедевром раннеиндустриальной архитектуры была, конечно
насосная станция. Потомки инженера Шишкина давно перевели ее с паровой на
электроэнергию, но у них хватило ума не демонтировать старые конструкции. Я
с удовольствием осматривал огромные чугунные колеса старой паровой машины,
чугунные колонны, немецкие насосные установки 188.... года. Красотища
неописуемая. Все в рабочем состоянии до сих пор!
Но вернемся к теме! Елабуга - городок патриархальный. С утра в приемной
начинали толпиться горожане, просители. У кого кран течет, у кого слив
засорен, кому тех условия на врезку в общественную трубу подписать. По
заведенной издревле традиции, все просьбы сопровождались подарками. Кто
приходил с гусем, кто с поросем, кто с корзинкой яблок или четвертью
первача. На смене исторических эпох обнищавший народ не видел получки
месяцами и взятки предлагались преимущественно в натуральном выражении.
Выглядело это ужасно унизительно и крайне комично, вопросы были сложные. По
большей части я не понимал чего от меня хотят. Понятно, что к концу недели
голова, от этого цирка, у меня становилась квадратная. И вот как то в
пятницу, видимо под действием местной бормотухи и любви к народонаселению
родины. В припадке демократизма и ненависти к своей чиновничьей работе я
совершил грубейшую ошибку. Я подписал все тех. условия копившиеся годами на
столе!
Нет, господа, если вы думаете, что чиновники зря едят свой хлеб, вы ничего
не знаете об их опасной работе! Дело в том, что среди этих бумаг была одна,
но ее было вполне достаточно...
В общем неплохой, работящий, мужик, крепкий хозяин, построил себе дом, прямо
в центре Елабуги. И дом был хорош и в доме все как надо. Короче - полная
чаша. Не хватало малости: по нужде приходилось бегать на двор.
Нет, туалет в доме был, не было канализации. В общих чертах зная технологию
решения вопроса, при помощи какого то более осведомленного знакомого и
руководствуясь мутной ксерокопией схемы елабужских сетей мужик нарисовал тех
условия на подключение к ближайшей от дома канализационной трубе. Пошел с
этим трудом по инстанциям. А там ему говорят: -Мужик, в эту трубу нельзя,
капай канаву 400 м. до ближайшего самотечного колодца туда врезайся! Мужик
думает: - Вот сволочи, бюрократы, взятку хотят! И с этой бумагой вплоть до
главы администрации дошел. Глава вернул ее в Водоканал и была бы она
похоронена в ворохе нужных и не очень бумаг, если бы не я. Мужику то никто
не объяснил, что ближайшая к его дому труба это Шишкинский напорный
коллектор. А я на тот момент и знать этого не знал! Бумага пошла в дело.....
Елабуга - городок патриархальный, с начальством спорить не принято! Тем
более со столичным. С утра секретарь мне сообщил, что Главный инженер взял
больничный, а в 10:30 по телефону от него можно было добиться кроме пьяного
мычания только "Абанамат" и "Юбанарот". В бригаде мужики были опытные, еще
до обеда закончив земляные работы, остановили насосную станцию и занялись
подключением. Видимо обсудив в бригаде технические трудности проекта, внесли
оперативные изменения по месту. Обустроили колодец и установили задвижку.
Поясню, что обычно на канализационных сетях задвижки не ставятся, незачем.
Но проект был спорный и мужики решили, что лучше "пере бдеть, чем недо
бдеть". В древнем коллекторе аккуратно пробили дыру и вставили туда чугунную
трубу идущую от дома.
Место врезки укрепили цементным раствором, как положено. К 16:30 все
основные работы были закончены. В 17:00 включили насосную станцию. Коттедж
наполнился дерьмом, как кастрюля, за 30 секунд. Бедолагу хозяина вынесло
верхом на входной двери. Говорят он был плох. Видя такой расклад бригадир
отважно нырнул в колодец и перекрыл задвижку! Рвется там где тонко. Рвануло
в месте врезки, прямо перед зданием городской администрации чугунная крышка
колодезного люка взлетела до верхушек берез. Садилось солнце, день подходил
концу. Холодной ноябрьской ночью весь парк тракторов водоканала, под моим
личным руководством, убирал замерзшие нечистоты с главной площади города.
На следующий день, 7 ноября, я стоял, как представитель водоканала на
трибуне, на митинге, посвященному очередной годовщине Октябрьской революции.
На площади толпились поеживающиеся от холода горожане.
Вставало солнце. Оно поднималось все выше и выше над камскими лугами.
Мутный ледок под ногами горожан начал таять, и над площадью повисло
удушливое марево. Я стрельнул сигарету у стоявшего рядом нефтяника, закурил,
последний раз окинул взглядом Елабугу. Мне уже было все ровно......

сильно!!!!