Маша сказала мне только что: «Ну и Новый Год они нам устроили». Я подумал, что нам тоже надо поздравить их – нелюдей. Вот текст моего поздравления. Наверное, даже так – моего новогоднего обращения. Нет, не только моего. Я в этом уверен. Поэтому я буду писать не только от первого лица.

«Подонки и нелюди,
Уходит старый год, 2012-й год. Вы провели его с подъемом, энергично. Начали с массового обмана избирателей и заканчиваете массовым сеансом людоедства. Полагая, что, как и раньше, все будет безнаказанно, вы решили украсить свой стол самыми слабыми и беззащитными.

Вы не обратили внимания, что предводитель вашего застолья как раз 9 января 2012-го года издал указ, согласно которому 2012-й год объявлен годом российской истории. И с самого начала года история заколотила в ваши двери. Вы не почуяли, но сильно испугались, и потому весь год строили баррикады вокруг вашего воровского рая. Последними выставили перед собой больных детей.

Но наступает Новый 2013-й год, и он сулит много нового для нас и для вас. Что касается нас, то мы обещаем вам: не соскучитесь. Наши выходы на улицы – это хилые цветочки. А ягодки прорастут в 2013-м.

Прежде всего, мы сложим все наши усилия, все наши деловые и дружеские международные контакты и осветим вашу людоедскую деятельность во всех подробностях и красках вашим зарубежным коллегам во всех международных и национальных организациях, государственных, негосударственных, межгосударственных. Вы станните символом позора, вам перестанут подавать руки даже там, где сохранится ваше членство. Ваши изображения насытят интернет, и на улицах на вас будут показывать пальцем. Вы станете по сути невыездными, и для этого нам не нужен будет этот хиляк Обама, по достоинству получивший свою нобелевку.

А параллельно мы начнем готовить списки. Списки тех, кто будет подвергнут запрету на профессию, и списки тех, кого будут судить.

Вы действительно уверены, что пронесет? Информируем вас: так не бывает. Нельзя бесконечно и безнаказанно терзать страну, грабить людей, развращать молодежь… Будьте уверены: суд будет. И мы срочно начинаем юридическую подготовку к нему.
Вы можете спросить: а что за срочность? А вы что, не чуете, как горит у вас под ногами? Вы правда рассчитываете досидеть до конца срока полномочий, которые вы у нас украли?

Это про нас. А теперь про вас. Вы, конечно, все разные. Есть среди вас просто слабые люди, которые продавались потихоньку. Но рано или поздно расплата наступает и проявленная слабость возвращается бумерангом, когда от вас требуют полномасштабной подлости, преступления, по существу. И вы уже не в состоянии отказаться. Вы голосуете, как прикажут, хотя прекрасно знаете, что стали полными подонками. Вам кара не нужна. Вы начали есть себя изнутри уже сегодня (если не вчера). Нам бы вас пожалеть, но уже нету сил.

А есть другие. Просто мелкие подонки, и давно. Вы легко убеждаете себя в том, что все делаете правильно. Чтобы утешиться самооправданием, вы верите в любой бред. Ваша кара впереди. Ведь все пружины распрямляются. И довольно скоро раскроются журналистские рты, которые вы долго затыкали. И все те, кто через силу врал под ваши ансамбли дудок, сочтут за доблесть разыскивать и говорить про вас всю правду. И тогда месть придет не от нас, а от ваших близких, от детей и внуков. И это произойдет гораздо быстрее, чем вам кажется.

И, наконец, есть отъявленные подонки. Эти не обманываются, они все понимают. Их бесит, что на свете существуют нормальные люди – честные, добрые, отзывчивые, талантливые. Короче – не такие как они, а про себя они все понимают. И когда они видят таких людей – внутри страны или за ее пределами – они бросаются на них, чтобы унизить или уничтожить. Они живут местью за свою подлость, за свое скотство. Нелюди органически ненавидят людей. Однако им будут сниться растерзанный Каддафи или чета Чаушеску на виселице.

Но судить надо всех. Не наше дело определять степень вины. И мы не кровожадны. Мы просто будем их судить, честно и беспристрастно, и совершенно открыто, и с присяжными, конечно. И мы начинаем подготовку к этому. И мы будем информировать вас, как идет подготовка, и кто сядет на скамью подсудимых. А смертную казнь мы отрицаем.

Поэтому – с Новым Годом, подонки и нелюди!»

Вот, примерно такой текст.

Вы, мои друзья, подписчики и друзья друзей, можете спросить меня – всерьез ли я это пишу. Отвечаю: абсолютно серьезно. Те, кто читал подготовленную мной и моими коллегами по Круглому столу 12 декабря «Политическую платформу для объединенной оппозиции», знает, что мы уже давно начали это планировать. Так что все всерьез.

Я скажу вам так: я намерен дожить до этого суда в полном здравии ума и тела. На всякий случай имейте в виду: я прошел глубокий осмотр. У меня здоровое сердце, отличные сосуды, питающие мозг, и полноценный иммунитет. Я бросаю курить и начинаю делать зарядку. Но я не рассчитываю надолго. Это я сообщаю по другим причинам. Мало ли что.

Дорогие друзья, подписчики, друзья друзей и подписчиков. Я надеюсь, что писал и от вашего имени, и что вы поддерживаете мое новогоднее обращение к подонкам и нелюдям. Выразите сей факт всеми доступными в сети способами. Пусть они знают, что мы не шутим. Мы ничего не забудем и никого не простим. Хватит.

Георгий Сатаров http://www.echo.msk.ru/blog/satarov/977372-echo/

Честное слово, мне было бы легче пережить смерть моей дочери, чем ее жизнь в государственном "доме инвалидов", где она живет сейчас. Просто вдумайтесь в это словосочетание - "дом инвалидов"...

Моей дочери пять с половиной лет. Она знает, что я - ее мама. Она знает, что я люблю ее. Но она не знает одного - КАК я ее люблю. Она не знает, что такое БЕЗУСЛОВНАЯ любовь. Воспитатели в детском доме постоянно повторяют ей, что я не приеду за ней, если она сделает что-то не так. И она верит в это. И вот теперь, после того, как я обещала, что вернусь ровно через месяц и заберу ее домой (в дом, фотографии которого она каждый день пересматривает, где у нее будет старший братик и любящая семья), этого может не произойти! Ей могут сказать, что я не приехала, потому что она вела себя плохо или говорила плохие слова или просто была не такой, как надо.

Она может на всю жизнь лишиться семьи и остаться в детском доме, если "анти-закон", который сегодня ляжет на стол президента Путина, будет принят.

Я сидела в зале суда и слушала, как зачитывали отказное письмо ее биологической матери: "Я отказываюсь заботится о моей дочери", "Я отказываюсь забирать ее домой" и еще несколько раз "я отказываюсь". Потом зачитывали письма российских агентств по усыновлению, где слова "отказ" звучали уже от имени потенциальных российских семей-усыновителей. Документы из Дома ребенка и Дома инвалидов подтверждали, что НИКТО и НИКОГДА не навещал ее и не звонил, чтобы навести о ней справки. Мы были первыми...

"Почему вы хотите усыновить ребенка, у которого столько проблем?" - раз за разом задавала нам вопрос судья. "Вы говорите, что все понимаете, но я еще раз спрашиваю: вы уверены, что осознаете свою ответственность и готовы взять ее на себя?"

Да, уважаемый суд, мы все понимаем. Да, мы хотим забрать ее. Да, мы знаем, что все будет непросто, и тем не менее мы все равно хотим забрать ее. Мы понимаем, что если мы ее не усыновим, то скорее всего она никогда не обретет ни русских, ни иностранных родителей. Кроме того, мы просто любим ее. Мы уже считаем ее своей дочерью, она - частичка наших сердец. У меня на шее висит цепочка с двумя подвесками - это инициалы имен моего сына и моей дочери.

И вот 24 декабря, в Рождественский Сочельник, суд постановил удовлетворить наше прошение об усыновлении. В свидетельстве о рождении отныне будет написано, что я - ее мама, мой муж - ее папа, а ее имя отныне - Полина Джой Скаггс.

Но мы пока не можем забрать ее домой. По российскому закону мы должны выдержать 30-дневный "период тишины", в течение которого все участники процесса усыновления могут изменить свое решение. За это время биологическая мать может заявить права на дочь и опротестовать решение суда. Но я почему-то уверена, что этого не произойдет. У нас уже куплены билеты в Россию на 28 января, а наша встреча с Полиной назначена на 29. После этого она уже никогда не будет сиротой, и ее никогда никто не будет называть инвалидом.

Или?..

Если президент Путин подпишет этот закон, то наше (и все другие, уже одобренные) решение об усыновлении будет аннулировано.
Мы не сможем забрать свою дочь и не сможем ничего ей объяснить (да наши объяснения и не имели бы уже никакого значения).
И хотя одна мысль о том, что я никогда больше не смогу обнять свою дочь, наполняет всю меня болью, по-настоящему я схожу с ума, понимая, что это может означать для нее.
Самое страшное - крушение надежд. Не только отсутствие семьи, но и предательство тех, кто однажды назвался ее мамой и папой, но так никогда и не вернулся за ней.
Когда она вырастет и покинет стены детского дома, о ней никто не будет заботится. Российское правительство декларирует, что каждый ребенок-сирота по достижении совершеннолетия может получить жилплощадь. Но вездесущая коррупция приводит к тому, что большинство этих детей в конце концов оказываются на улице.

Ну что, слова, с которых я начала, уже не кажутся такими кошмарными? Смерть по сравнению со всем этим покажется милостью.

Я сейчас на другом конце света, и я не могу обнять и утешить мою дочь, ожидая приговора, который может навеки разлучить меня с ней. Мне ничего не остается, как отдать все в руки Божьи. Все что я могу - молиться. Молиться не только за нее, но и за всех детей-сирот и привлечь внимание общества к этой проблеме. Я не понимаю, не могу понять и никогда не пойму, почему в нашем мире столько зла. Но я молюсь и призываю всех христиан (Тело Божье на земле) вмешаться в этот мировой кризис усыновления. Через опекунство, усыновление, спонсорство или молитву. Пусть ваше сердце болит о том, что причиняет боль Богу.
Господь грядет! http://yopolis.ru/595577/occasion/8546