Несмотря на все эти изменения в этно-политической терминологии элит, что польской, что малороссийской, еще в начале XVIII в. поляки помнили, что "Московия" - это Русь, и "Украина" - тоже часть Руси. Но такие свидетельства доходят до нас или через посредников, которые не так связаны укоренившейся традицией отделять Московию от Руси, или в узкоспециальных сочинениях (например географических). Например словак Даниель Крман, побывавший в Польше и Малой России в 1707 - 1709 гг., пишет в своем дневнике: "на границе Черной Руси, называемой теперь Московия"72. А польский географ Христофор Гарткнох в сочинении "Республика Польская" (1698 г.) называет две "Руссии", а именно - "Белую и Красную. К первой он относит воеводства Новгородское (т.е. Новгородка Литовского), Мстиславское, Витебское, Полоцкое, Смоленское, Черниговское, Киевское; входящими же в состав второй он считает воеводства Русское (главный город - Львов), Подольское, Волынское, Белзское и Брацлавское. Из этих воеводств, прибавляет Гарткнох, воеводства "Брацлавское, Киевское и Черниговское называют Украиною"73. В малороссийской традиции примером такого рода можно назвать вышедшую во второй половине XVIII в. из недр канцелярии Гетманщины "Историю Русов или Малой России" псевдо-Кониского - несмотря на свою фантастическую историческую концепцию, употребление в ней "Украины" только как синонима Малой Руси и наравне с ней, весьма характерно.

Выше рассматривались в основном сведения, исходившие или от высших и образованных классов Польши и Малороссии, или от иностранцев. Но важен вопрос и народного понимания и самоощущения. К сожалению, по понятным причинам источников для выяснения этого вопроса очень мало - это духовная литература, которую писали близкие к народной стихии авторы, например И. Вишенский, И. Копинский (выше цитировались примеры их понимания Южной Руси как "Малой России"), "старчик" Григорий Сковорода, мелкая православная шляхта и народные думы. В низшем православном духовенстве существовала линия противоположная линии Могилы-Коссова, которая в основном и возобладала. Ее лучшим выразителем можно назвать настоятеля Киево-Печерского монастыря Иннокентия Гизеля, с его "Синопсисом" (1674 г.), где было сформулировано понимание русского народа как триединого народа в составе великорусов, малорусов и беларусов, а государственная власть Московского государства во всех трех частях - Великой, Малой и Белой Руси - единственно законная, так как московские князья, а потом цари, ведут свой род от Александра Невского, который "бысть князь Киевский из земли Российския, Александр Ярославич Невский".

Если же посмотреть произведения Г. Сковороды, то в его языке нельзя найти ничего похожего на современный украинский язык, и он тоже знает "Малороссию", а не "Украину". При всем этом, он прекрасно понимает, что различия существуют, но вовсе собирается их ставить во главу угла, в его философии частные различия представляют неразрывное единство в своем многообразии под всеобъемлющем главенстве разума:

Всякому городу нрав и права;
Всяка имеет свой ум голова;
Всякому сердцу своя есть любовь,
А мне одна только в свете дума,
...
Как умереть бы мне не без ума75.

В малороссийских думах, имеющих сюжетами самые ранние периоды - "Плач невольника", "Маруся Богуславка" (XV - XVII вв.), упоминаются "берег святоруский", "берег руский"76 и только в поздних по своей тематике думах начинает появляется "Украина". При этом надо учитывать известный эффект взаимного влияния записывателей дум и их исполнителей, кобзарей и лирников, друг на друга. Поэтому фольклористами давно отмечены случаи как искажения оригинального произведения записывателем (например, анонимным поляком в записи думы конца XVII в. вписано слово "Украина", совершенно не характерное для ранних дум, в русском же фольклоре есть пример И.П. Сахарова, "поправлявшего" русские исторические песни), так и примеры восприятия исполнителем новых, книжных сюжетов и слов от контактировавшим с ним записывателем из образованного класса77. Тем более драгоценны такие свидетельства из дум, которые в первую очередь записывались "украинофилами" середины XIX в.

Самойло Величко, как представитель мелкой православной шляхты в начале XVIII в. также в основном использует понятие Малой России, но и "Украина" для него уже синоним этого понятия - по крайней мере там, где он использует польские источники вроде рифмованной "Woina domowa" С. Твардовского (1681 г.). Но в течение всего XVIII в. "Украина" практически выходит из употребления в Малоросии, ее появления спорадичны, вроде упомянутой "Истории Русов". А после 1792 г., с включением в состав Российской Империи Правобережья Днепра вместе с польскими владетелями тамошних земель, бывших там единственным образованным слоем, происходит их укоренение в государственных и образовательных учреждениях Российской Империи в Малороссии. Это-то и привело к возрождению употребления термина "Украина". Именно с этим надо связывать использование "Украины" у Т.Г. Шевченко - в 15 лет он переезжает в Вильно, где он может общаться только с поляками и изучает польский язык. В его стихотворениях уже в основном Украина и нет Малороссии. Но вот что характерно - в своем личном дневнике (за 1857 - 1858 гг.), он использует 21 раз слова "Малороссия/малороссийский" и только 3 раза "Украина" (при этом он не использует прилагательное "украинский" вообще); одновременно, в письмах единомышленникам "украинофилам" (проанализировано 135 писем) пропорция обратная - 17 раз "Украина" и 5 раз "Малороссия/малороссийский"78.

Как видим из всего вышеизложенного, с XIV в. основными наименованиями народа и страны на территории нынешней Украины была Русь (Черная, Червоная или Малая), причем данные названия использовались до середины XVII в. всеми этническими, сословно-профессиональными и конфессиональными группами, жившими в Малороссии. И только с процессом проникновения в высшие слои русского населения польской культуры и образования среди него начало распространяться новомодное польское название "Украина". Вхождение Гетманщины в состав Российского государства остановило этот процесс, который возродился только в начале XIX в., когда в Российскую Империю вошла Правобережная Украина, потерявшая за 100 с лишним лет всю свою национальную, русскую, элиту, место которой заняла польская шляхта. Все это указывает на внешнее и искусственно культивируемое в кругах, захваченных малороссийской или украинской романтикой в середине XIX в., понятия "Украина" и его введение вместо естественных и исторических понятий Русь и Малая Русь. Анализ закрепления его усилиями украинофилов конца XIX - начала XX в., а потом и окончательной победы этой тенденции в советское время (период "коренизации" 20-х годов), приведшей к нынешнему неадекватному представлению об "исконности" понятия "Украины", уже выходит за рамки данной работы.