На днях две показательно недружественные к России газеты – немецкая «Die Welt» и американская «Washington Post» – выступили почти в унисон с тревожными текстами по поводу того, что идеи Путина находят поддержку в западных обществах. Прежде всего, в его правом и левом спектрах.



«В контексте украинского конфликта стираются различия между левыми и правыми радикалами. Идеология Путина создает общую основу в их борьбе против ЕС и НАТО. … При помощи путинской комбинации великороссийского народного национализма и воссозданного советского культа, кажется, воплощается старая мечта о союзе левых и правых сил против Запада» («Die Welt»).



«Ультраправые, ультранационалистические политики от Бельгии до Италии и в целом ряде стран бывшего «советского мира», включая Венгрию, Словакию, Болгарию и других, присоединились к хору тех, кто защищает Россию…. Это желание составить конкуренцию ведомому США «Западу», конечно, порождает реакцию не только со стороны ультраправых. От Греции до Германии – «горнила» европейского проекта – многие приверженцы левых взглядов выразили неоднозначное отношение к жестким мерам в вопросе украинского кризиса. 49% опрошенных в Германии хотят, чтобы их правительство заняло «умеренную позицию» в ситуации» («Washington Post»).



Если рассуждать с точки зрения избранной ими линии подачи текущих событий, это выглядит довольно странно: что-то не то с «изоляцией» России. Как и с единодушием Запада в противостоянии. Путин, как известно любому еврокарапузу, совершил «агрессию против соседней страны». Как раньше «атаковал Грузию» и как «скоро нападет на Прибалтику, Молдавию, Польшу».



Откуда тогда поддержка «агрессора» внутри Запада, когда там впору бункеры рыть? Конечно, на Западе это пытаются представить как «с такими друзьями не надо и врагов». Дескать, нормальный человек не будет хвастать поддержкой таких сил и персонажей: ультра-правых и левых радикалов. Но, как говорят крымские «дочери офицеров»: поверьте, тут не все так однозначно. Настроения затронули не только ультрас. Евроскептики – это отнюдь не только юнцы со свастиками. И далеко не все европейские националисты – наследники и поклонники фюрера. Иначе бы их симпатии были бы, скорее, на стороне украинских «правосеков» и прочей «Свободы». А они сочувствуют России с ее георгиевскими лентами и Парадом Победы. Что-то не так?



Не так все по той простой причине, что речь не идет об агрессии, экспансии и прочем «русском империализме». Вообще не о территориях, и даже не только о русских. Наши оппоненты (как и наши друзья) разглядели в Путине и в его России не военную, а системную угрозу для Запада. Что, на первый взгляд, кажется странным: про российскую коррупцию и бедность там не высказался только ленивый. Как и про неэффективную экономику, олигархов и весь перечень наших несвобод. Какая ж тут угроза тем, кто живет в комфорте и тотальной правозащите?



Штука в том, что речь-то идет о надинституциональных ценностях. И с их точки зрения не так важно, сколько у тебя партий или газет. Но важно, за что жить. И, если понадобится, – за что умирать. За право на однополые браки? За Кончиту Вурст? Европейские правые и левые, которые оказались «вдруг» на стороне Путина – это именно те, для кого некие ценности, возможно, абстрактные с точки либеральствующего обывателя, оказываются важнее комфорта и стабильности.



Вот для контраста достаточно откровенное мнение евронеофита: «Я принадлежу к поколению, которое уверяли (и которое, в конце концов, отчасти поверило в это), что главная цель современного человека - независимо от того, на какой географической широте ему довелось жить, – это потребление и постоянное повышение своего уровня жизни. Покупать все более совершенные и дорогие машины, одежду, путешествовать по всему миру и наслаждаться возможностями, которые дает свободный рынок». Теоретически это должно импонировать каждому. Именно на этой основе – в сухом остатке – и строили прекрасный по замыслу европроект: оазис растущего потребления, надежно защищенный от всех проблем окружающего мира супердубиной НАТО.



Но, как оказалось, человек, даже европейский юберменш – существо по натуре не очень жвачное. Его старательно убеждали, что эпоха «-измов» – как и вообще История – закончилась когда миру пришел полный либерализм. Право каждого сходить с ума на свое усмотрение, если это не мешает другому потребительствовать на его усмотрение. Сохранение этого порядка было объявлено ценностью (причем – единственной), все прочее назвали фашизмом и стали искоренять силой у себя и у других.



И тут совершенно неожиданно в Москве появился Лидер – незаметный подполковник КГБ. Случайный – пальцем в небо! – выбор нетрезвого старца. Лидер тихим и уверенным голосом сказал так, что его услышал весь мир: «А король-то – голый». Вот этого ему не простили. При том, что спокойно простили бы Крым, Донецк или Луганск. И Приднестровье. И вообще любые подтверждения «имперских амбиций» и «попыток восстановить СССР». Роль мирового Зла, пугала – она тоже очень важна для внутренних раскладов Запада. Но Путин залез в святая святых – в умы и души.



«Он черпает силы не только в своем желании защитить по родству крови русских соплеменников, оставшихся за пределами России во время распада СССР, но и во всемирном отвращении и сопротивлении нечистотам гедонистической светской социальной революции, которые плывут с Запада.

…В войне с Западом не взрываются ракеты. Это культурная, общественная и нравственная война, в которой миссия России, по словам Путина, состоит в том, чтобы «воспрепятствовать движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к первобытному состоянию» (Патрик Бьюкенен).



Путин действительно угадал нерв современных процессов на самом Западе, его слабое место, которое тот сам доселе считал своим безоговорочным преимуществом. «Если твои пенсионеры сыты, а дороги ровны, значит, и твои идеи – правильны». Это казалось незыблемой глыбиной, которая покорила своей доступностью и однозначной простотой креативные классы во многих странах, не исключая Россию.



Но ведь народ Достоевского не может не проявить свою смутьянскую, глобально-диссидентскую натуру. Его тыкали носом в безнадежную отсталость от мировых «передовиков» экономики и мысли, а он взял, да перевернул ситуацию. И «последние оказались первыми». В мире остался единственный лидер. А все прочие в обнимку с технологиями и 6-м флотом США, затаив дыхание, внимают каждому его слову. И даже молчанию. И этот лидер открыл миру дверь в постлиберальную эпоху.



Многие из числа сторонников Путина и его нынешней политики и у нас также мыслили исключительно в русле логики возвращения земель, объединения Русского мира. Эта логика подсказывала соответствующий алгоритм действий: использовать ситуацию и двинуть войска на все возможные русские территории, вернув себе свое. И наплевать на мнение мира, коль скоро он и так против нас.



Но этими действиями мы, выиграв территории, проиграли бы умы. Те самые, которые сегодня уже вдохновлены или, по крайней мере, смущены Россией и «Русской весной».



«Русская весна» - это не территории и не бои. Это – пробуждение нации всемирного уровня и возвращение смыслов в ее жизнь, даже в повседневный обиход. Путин, сплотивший нацию, действует и как наднациональный, сверхрусский политик. Его поддержали в мире не как объединителя русских земель. Но как человека, способного – ни много, ни мало – изменить мир. Интересы «Русского проекта» требовали быстрых и решительных действий, марш-бросков. Интересы же «Русской миссии» подсказывают, что выглядеть реальным, а не мнимым агрессором для России невыгодно и неправильно.



Есть ли тут внутренний конфликт? Визуально – да. На практике же в полной мере и без опасного негатива (тотальная изоляция не только на Западе) собственный русский объединительный проект может быть реализован именно в рамках «Русской миссии». Не исключаю даже, что исключительно в ее рамках. Потому что на кону абсолютно иные расклады, совершенно новые реалии в Европе и в мире. Это гораздо шире логики «евразийства», которое, при всей его внешней привлекательности, имеет некий привкус «региональной державности», на что намекал Обама (и что нам тоже «разрешили бы» в обмен на лояльность и «невысовывание»).



Не нужно понимать эту миссию превратно: никто не хочет у нашего домашнего «хомячка» отнять его право кататься в Италию или покупать немецкие машины. Что он инстинктивно усматривает в любых наших действиях не попадающих в западную «струю». Но речь идет о том, чтобы построить отношения с этими странами на принципиально иной основе. Без натовской дубины, без деления на правильные и неправильные страны и народы и т.п. Уже всем ясно, что никакая интеграция России с «цивилизованным миром» в нынешнем формате невозможна. Выбор таков: либо менять Россию, либо менять сам этот мир. Из попытки трансформировать Россию по лекалам 90-х мы выскочили, как ошпаренные. Так что, похоже, выбора у нас особого нет – нужно воздействовать на мир.



Направления мысли достаточно понятны: коль скоро нас услышали именно консервативные, религиозные, национально-ориентированные и левые силы, значит и ожидания связаны с этим – что речь пойдет об идее нации, совмещенной с идеями веры и справедливости. В любом случае, мы сейчас, похоже, только нащупываем эту идею, осязаем ее контуры и векторы. Но она уже присутствует в нашей жизни как фактор, определяющий жизнь нации и пути ее развития. «Русская кома» закончилась – приветствуем «Русское пробуждение». Которое может разбудить и человечество из его «золотого сна».