- За Родину! За Сталина! В атаку!- крикнул молоденький лейтенант.
— Да ну нах, — сказал рядовой Белолентов, бросая винтовку. — Стреляй, не пойду!
Лейтенант от неожиданности спрыгнул обратно в окоп. Рядового надо было кончать, но лейтенант еще никогда не расстреливал дезертиров.
- Почему это не пойдешь?
— Вот еще! Пердолить куда-то, гибнуть. За что?
— Как это за что? За родину же! За семьи, за детей.
Рядовой Белолентов сплюнул.
— За детей? Да мой правнук в 2013 году знаешь что про меня скажет? Что я пушечное мясо.
Лейтенант растеряно обернулся. Такого он не ожидал, и теперь рассчитывал на поддержку других бойцов.
— Дело Белолентов говорит, — сказал сержант Кудрин. — Моя внучка колонку напишет, что лично я, — Кудрин что-то подсчитал в уме, — изнасиловал приблизительно 238 немок.
— Везет тебе, — завистливо вздохнул рядовой Чубайс. — Мои-то скажут, что я сталинистом был поганым. Душителем народов.
— А мои скажут, — вздохнул политрук Гозман, — что они пили бы баварское.
— Твои?! — изумился лейтенант.
Гозман развел руками.
— Верно, верно, — загалдели остальные, — весь фейсбук засрут из-за парада. Мол, в пробках хуже, чем в газовой камере.
Все опять покосились на Гозмана. Он покраснел.
— Так что вы как хотите, — сказал Белолентов, — а я сваливаю. Пусть баварское пьют. Если родятся.
Белолентов вылез из окопа с другой стороны и зашагал в тыл. Никаких заградотрядов не было: они тоже разошлись, вспомнив, что правнуки назовут их палачами. За Белолентовым потянулись и остальные бойцы. Молоденький лейтенант попытался выполнить свой воинский долг и уничтожить подлых дезертиров, но тут вспомнил, что его сын под конец жизни напишет монографию "Сталин хуже Гитлера".
Дорога на Москву была свободна.
Морозы, общая усталость, растянутость обозов и сибирские части остановили немцев недалеко от Урала.
В 2013-м в Москве действительно пили баварское.
В Новосибирске тоже пили баварское. Как и любое другое. Жители оставшейся и выжившей России, в которой к тому времени не было ни Кудриных, ни Чубайсов, ни прочих любителей модно плюнуть на могилы. Тюменская нефть, якутские алмазы и сибирский научный потенциал позволяли жить на широкую ногу. Конечно, иногда в столице маленькой России жалели о том, что проиграли ту чудовищную войну из-за секретного прибора, который показал будущее. Но печаль проходила, когда приезжал поезд с новыми немецкими гастарбайтерами, способными за три копейки возвести приличный дом. Историк Мироненко ощутил пинок в зад и рухнул на мерзлое дно траншеи. Всё ещё не веря в происходящее, он поднялся и глянул вверх. На краю траншеи полукругом стояли бойцы Красной Армии.
- Это последний? – уточнил один из военных, видимо, командир.
- Так точно, товарищ политрук! – отрапортовал боец, чей пинок направил директора Госархива в траншею.
- Простите, что происходит? – пролепетал историк.
- Как что происходит? – ухмыльнулся политрук. – Происходит установление исторической справедливости. Сейчас ты, Мироненко, спасёшь Москву от немецко-фашистских оккупантов.
Политрук указал на поле, на котором в ожидании застыли несколько десятков немецких танков. Танкисты вылезли на башни и, ёжась от холода, с интересом наблюдали за происходящим на русских позициях.
- Я? Почему я? – потрясённо спросил Мироненко. – Какое отношение я к этому имею?
- Самое прямое, — ответил политрук. – Все вы тут имеете самое прямое к этому отношение!
Командир указал Мироненко на траншею и историк увидел, что она полна уважаемых людей: тут уже находились академик Пивоваров и его племянник-журналист, у пулемёта с выпученными глазами расположился Сванидзе, рядом с ним дрожал то ли от холода, то ли от ужаса главный десталинизатор Федотов, дальше были ещё знакомые лица, но перепуганный архивист начисто забыл их фамилии.



- А что мы все здесь делаем? – спросил Мироненко. – Это же не наша эпоха.
Бойцы дружно захохотали. Хохотали не только русские, но и немцы, и даже убитый недавно немецкий танкист, пытаясь сохранять приличия и делая вид, что ничего не слышит, тем не менее, подрагивал от смеха.
- Да? – удивился политрук. – Но вы же все так подробно рассказываете, как это было на самом деле! Вы же с пеной у рта объясняете, что мы Гитлера трупами закидали. Это же вы кричите, что народ войну выиграл, а не командиры, и тем более не Сталин. Это же вы всем объясняете, что советские герои – это миф! Ты же сам, Мироненко, рассказывал, что мы – миф!
- Простите, вы политрук Клочков? – спросил Мироненко.
- Именно, — ответил командир. – А это мои бойцы, которым суждено сложить головы в этом бою у разъезда Дубосеково! Но ты же, Мироненко, уверял, что всё было не так, что все эти герои – пропагандистский миф! И знаешь, что мы решили? Мы решили и вправду побыть мифом. А Москву оборонять доверить проверенным и надёжным людям. В частности, тебе!
- А вы? – тихо спросил историк.
- А мы в тыл, — ответил один из бойцов. – Мы тут с ребятами думали насмерть стоять за Родину, за Сталина, но раз мы миф, то чего зря под пули подставляться! Воюйте сами!
- Эй, русские, вы долго ещё? – прокричал продрогший немецкий танкист.
- Сейчас, Ганс, сейчас – махнул ему политрук. – Видишь, Мироненко, время не терпит. Пора уже Родину вам защищать.
Тут из окопа выскочил академик Пивоваров и с поднятыми руками резво бросился к немцам. В руках он держал белые кальсоны, которыми активно махал.
- Срам-то какой, — произнёс один из бойцов.
- Не переживай, — хмыкнул Клочков. – Это уже не наш срам!
Двое немецких танкистов отловили Пивоварова и за руки дотащили его до траншеи, сбросив вниз.
- Швайне, — выругался немец, разглядывая комбинезон. – Этот ваш герой мне со страху штанину обоссал!
Второй танкист стрельнул у панфиловцев закурить и, затянувшись, сказал:
- Да, камрады, не повезло вам! И за этих вот вы тут умирали! Неужто в нашем фатерлянде такие же выросли?
- Да нет, камрад, — ответил ему один из панфиловцев. – У вас теперь и таких нет. Только геи да турки.
- А кто такие геи? – уточнил немец.
Боец Красной Армии прошептал ответ агрессору на ухо. Лицо немца залила краска стыда. Махнув рукой, он пошёл к танку.
- Давайте побыстрее, кончайте с нами, — сказал он. – От таких дел снова умереть хочется.
Из траншеи к политруку кинулся Сванидзе.



- Товарищ командир, вы меня неправильно поняли, я ничего такого не говорил! И потом, мне нельзя, у меня «белый билет», у меня зрение плохое и язва!
Политрук доверительно наклонился к Сванидзе:
— А ты думаешь, тирана Сталина это волновало? Он же пушечным мясом врага заваливал! И тем более, я тебе не командир. У вас свой есть – опытный и проверенный! Вот он как раз идёт!
Из глубины траншеи к месту разговора подходил Никита Михалков, держа в руках черенок от лопаты.



- Товарищ политрук, как с этим можно воевать против танков? – взмолился режиссёр.
- Тебе виднее, — ответил командир. – Ты же это уже проделывал. Да, там у тебя, кстати, кровати сложены. Можешь из них быстренько противотанковую оборону наладить! Ну, или помолись, что ли. Авось поможет!
Тут политрук скомандовал построение своих бойцов.
- Куда вы? – с тоской в голосе спросил Михалков.
- Как куда? – усмехнулся политрук. – Занимать позицию у вас в тылу! Заградотряда НКВД под рукой нет, так что мы сами его заменим! И если какая-то сволочь из вашего штрафбата рванёт с позиции, расстреляем на месте за трусость и измену Родине!
- Так ведь штрафбатов ещё нет!
- Один создали. Специально для вас!
Немецкие танки взревели моторами. В траншее послышались отчаянные крики и ругань – новые защитники Москвы выясняли, кто первым начал разоблачать мифы и втравил их в эту историю. Всем скопом били Федотова, после чего его с бутылкой выкинули из траншеи под немецкий танк. Кто-то крикнул ему на прощание:
- Ну, за Родину, за Сталина!
Михалков вцепился в уходящего политрука:
- Товарищ, у меня отец воевал, я всегда был патриотом и защитником героев, помогите мне!
- Только из уважения к тебе, — ответил политрук. – Даю отличное средство для сражения с врагом! Лучше не бывает!
И командир протянул режиссёру бадминтонную ракетку и три воланчика.
- Прощай, Родина тебя не забудет, — похлопал политрук Михалкова на прощание и устремился вслед своим уходящим бойцам…




источник: Где то в интернете. Наверное из ЖЖ