БЛИЦКРИГ по майски.
Уж и не помню в каком лохматом году произошла эта история, скорее всего в 1994м (судя по пасхальному календарю).
Я еще учился в средней школе №6 г. Волжского Волгоградской области, заканчивал, видимо, 10 класс. И был среди моих друзей того времени не безызвестный в то время в Волгоградской медакадемии будущий педиатр Дима М.
Вообще это выдающийся человек, не знаю уж с чего он решил посвятить себя лечению детей, но временами становилось очень весело от мысли, чем это может закончиться для подростающего поколения города героя. Одно могу сказать сразу – в ближайшее время, пока не канут в лету поколения вылеченные Димой, нечего делать на Волгоградской героической земле румынским и немецким оккупантам, дешевле просто не лезть, нечего вам там ребяты ловить! Уж думаю Дима взрастил богатырей тела и главное духа, ну и гигантов мысли между прочим.
Дело было перед майскими праздниками. Заскочив к Димке на огонек я заслушался очередной мед байкой, про то как некий поток сдавал патанатомию путем передачи профессору комплекта человеческих костей, в коробке из под итальянских сапогов дочки ректора соседнего института. Кости эти были якобы предварительно вырыты с некого неизвестного захоронения, не представляющего археологической ценности, останки выварены у другого оболтуса на даче, косточки отлакированы и как указано ранее аккуратно уложены в вышеупомянутую коробку.
И вот герой моей повести в итоге под грохот аплодисментов изрек, что ему срочно и всенепременно требуется человеческий череп, для организации пепельницы на рабочем месте.
Оговорюсь сразу. Оставим в стороне моральные аспекты того, что вы уже учитали, и того, что вам читать предстоит. Дима был молод, я еще моложе, с соответствующей советской промывкой молодых мозгов, пытливый ум не задумывался об «облико морале», он лишь горел естествоиспытательским огнем, и пламенел жаждой знаний… ну и приключений немножко.
Одним словом, не успел я ахнуть, как у нас уже готов был план, наезда на майские праздники на какое-нибудь заброшенное кладбище, поиск заброшенной могилки, некого атеиста (дабы не потревожить сфер духовных)(атеиста, в смысле без опознавательных знаков принадлежности покойника к той или иной религии), эксгумацию черепа с его дальнейшей дезинфекцией, сан и прочей декоративной обработкой в предмет Диминых вожделений.
Наплев с три короба родителям о медпоходе за чабрецом, чередой и ромашкой (в мае!!!) с ночевкой. Я укомплектовался тушенкой, картошкой, солдатским одеялом папы, флягой маминого ликера (отдельная песня – смесь концентрата Фанты и спирта, так называемый «Апельсинчик»), оделся в камуфляж и панковые берцы. Дима тоже не подкачал. И вот под вечер мы сели в электричку и помчались на встречу приключениям.
Доехали мы не помню до куда, точно где-то между Кировским заводом и Советским районом. Именно тут, согласно предварительным разведданным, располагались места массовых заброшенных захоронений. Уж и не знаю, где он эти данные взял.
Выгрузились. Протопали километров десять и влезли в какой-то бурелом. Бурелом в Волгограде найти не просто, кругом степь, ковыль да полынь, но мы его нашли. Побродили, поплутали, и к этому времени окончательно поняли, что ночной вояж нам не светит т.к. солнышко уже давно закатилось, на дворе ночь безлунная, а про фонарики партизаны не подумали.
Вылезли из бурелома. Домой ехать не могло быть и речи. Полезли искать место для ночевки. Нашли. Нет!!! Это был не овражек и не лесная полянка, не земляночка и не буерак. Это был холм. Толкиена читали? Вот примерно как у Фродо с компанией, когда его ножичком пырнули в первой части…. Там, к стати, тоже вроде урочища какие-то были.
Эта возвышенность, продуваемая со всех сторон ветрами, в тот благословенный момент показалась нам самым идеальным местом. Ветра не было. Земля была еще тепла, и остывала не торопясь, изжаренная за день горячим Волгоградским солнцем. Решающим фактором при выборе бивуака стало наличие на вершине холмика ямки прямоугольной формы метра полтора на два и глубиной на штык лопаты. В ней и был разведен костер. Да что там костер… Кострище!!! Правда холмик был голый и на сбор горючего ушел еще часок, одним словом не скучно было.
Спалив с дури все дрова, ктож думал, что ночью заледенеем?, на угли полетели банки с тушенкой, под угольки картошечку, буханочка хлеба, Апельсинчик. Жизнь была проста и незатейлива и тем особенно прекрасна.
Вспоминая этот и некоторые другие моменты своей жизни, я до рези в глазах жалею, что до сих пор не нашелся тот Кулибин, что придумал бы способ «фотографировать» не только картинку, но и запахи, звуки а также личные и коллективные эмоции участников «фото». Лишь Господь наделил нас памятью, которая изредка зацепившись за некую деталь, вернет нас на секунду в те самые времена, в то самое место, наполнит грудь теми самыми веяниями, и волосы незримо тронет тот самый ветерок…..
Между тем ветерок превратился в ветер и даже в ветрище. Да и вообще спать пора было. К стати, до последнего момента я так и не понимал, как и где мы будем спать. Однако и не спрашивал, типа сам знаю. Вот как это было. Дима разбросал угли по всей ямке, назовем ее «окопчиком», минут пять придирчиво он добиваясь более-менее равномерного распределения углей по площади. Наверное мысленно брал интегралы второго рода, хотя какие там в мед академии интегралы и какого рода, эт отдельная история. После этого угли были присыпаны слоем земли сантиметров в пять и завернувшись в одеяла, булькнув еще по паре глотков маминого зелья, мы отрубились.
Великая вещь анестезия, сейчас, по прошествии многих лет, я с огромным трудом понимаю - какой мною был совершен подвиг, и какую роль в нем занимал Апельсинчик – без него мой молодой организм на той постели йогов, вряд ли смог так безмятежно уснуть. Но все в нашем мире не долговечно, а анестезия тем более. Проснулся я часа в четыре от целой массы ощущений, захлестнувших сознание. Снизу жгло. Сверху словно в аэродинамической трубе свистело и выдувало утренним ветром остатки тепла. Наверное, то же самое можно почувствовать, просидев пару часов в рефрижераторе с двадцатью паяльниками, приложенными к самым разным частям тела. Два часа прошли в борьбе за живучесть путем перекатывания с одного бока на другой и энергичного укутывания в одеяло. В шесть терпеть стало не выносимо, и где-то пол часа я нарезал круги, пытаясь хоть как-то согреться.
Вот тут проснулся Дима. Позавтракав остатками сухпая, было принято эпохальное решение – что надо что-то делать. Причем о цели экспедиции Дима, похоже, напрочь забыл. Посидели. Костер разводить не стали – влом было снова бегать в поисках дров, да и в общем-то солнышко уже взошло и обещало в ближайшие часы разогреть воздух градусов до тридцати.
И тут Нельсон обратил внимание на следующее обстоятельство. По результатам предварительной рекогносцировки была выявлена партизанская тропа, по которой редкими, но уверенными косяками, передвигались соединения старушек и тетенек, укутанных платками и нагруженных баулами типа «авоська», сумками на колесиках, а также последним модерновым изобретением наших челноков – сумками типа «мечта оккупанта». Тут мы по достоинству смогли оценить превосходство занятой нами высоты.
Нехитрые логические рассуждения, как в анекдоте про Петьку, Василь Иваныча и Фурманова, у которого не оказалось спичек, в результате чего Петька сделал определенный логический вывод о состоянии его здоровья, было понято что в этот день случился не только праздник весны и труда, но еще и Светлое Христово Воскресение – Пасха. Ну кому из нас не известно, что великий русский народ, породивший Пушкина, Ленина и Сахарова, у которого редкие поминки, после второго ящика водки плавно не перетекают в дикую смесь дискотеки – свадьбы, на Пасху вместо всецерковного ликования в Храме, с упорством зомби направляется на кладбище – поминать усопших.
Тем временем косяки старушек превращались на наших глазах в караваны – противник развертывал наступление на покой почивших. С нашего наблюдательного пункта было хорошо видны батоны колбасы, торчащие из сумок, горлышки бутылок и даже было слышно характерное по - булькование. Не просвещенному могло бы показаться, что где-то за городом будет не слабое народное гулянье, или митинг посвященный солидарности женского интернационала.
Тут в голове у Димы случился перещелк и он вспомнил, что мы собственно тоже туда же и направлялись. На митинг. Собрав пожитки, экспедиционный корпус имени доктора Ай-Болита выдвинулся на позиции упав на хвоста очередной процессии. Ну тут и говорить нечего, чего только не наслушаешься в рядах сограждан, особенно если основная часть рядов – те самые милые старушки соседки, приклеенные по-жизни к приподъездным лавочкам или как минимум к окошечка своих кухонь, выходящих во двор. Вот где неисчерпаемая информация для шпионов. Пройди г-н Чейни с Рамсфельдом хоть пол километра в сем потоке, и послушав что там говорят, он бы незамедлительно свернул все «выездные» операции US Army, и написал бы эпохальное завещание подобно Бисмарку – что нечего не только на два фронта оружьем бряцать, нельзя вообще под страхом смерти просто лезть на кусок земли, где по близости живут русские. Но к их несчастью, о русских они судят по объективным оценкам прибалтийских, грузинских и прочих «товарищей».
Дойдя до кладбища и осознав, что с таким обилием празднующего Пасху народа нечего и думать об археологических изысканиях, мы решили поискать какое-нибудь более-менее спокойное место. В процессе поиска, в насаженном соснячке, пару раз наткнулись на тетенек. К своему стыду, надо сказать, что я не сразу врубился, почему, вместо того чтобы праздновать поминки с остальными, эти дамы находились в лесочке и каждая из них, присев у сосенки, всматривалась в даль с взором Че Гевары, по Гебельсовски выпучив глаза. Создавалось впечатление, что это остатки партизанского отряда, высматривающего электричку, дабы спустить ее под откос. В крутых раздумьях я смотрел на них, пока одна не встала, и развернувшись к нам задом, одной рукой оперевшись о прогнувшееся под дланью деревце, другой не утерла…. Ну… в общем утерла...
Сообразив наконец, зачем неизвестные предтечи насадили сей парк, мы с Димкой срочно пошли на разворот и легли на обратный курс.
У могилки не известного мужичка мы допили остатки Апельсинчика, помянув усопшую душу, и пожелав ей обязательно попасть в рай, ежели пока не сподобилась. Доплелись до станции, сели на электричку и под взорами родных земляков, обутых в сланцы на носки, трико с лампасами, майки, бритые затылки, укатили в родной Волжский.
Так закончился наш поход, сыгравший значительную роль во взращивании во мне любви к родному моему краю и к дорогим моему сердцу земелям.
Предыдущая тема
Наверх Вниз 
